У симбирянина Александра Степановича Доронина была своя война. 17-летним пареньком он, житель села Солдатская Ташла, пешком пришел в Ульяновский военкомат и, прибавив себе год, попросился на фронт бить фашистов.
Было это в феврале 1943 года. Вместе с другими мобилизованными отправили добровольца в Мелекесс (нынешний Димитровград) в 5-ю запасную бригаду, где шесть месяцев он проходил обучение воинскому ремеслу, конкретно – пулеметному делу. И вот эшелон, отстукивая на стыках, громыхая, свистя и шипя паровозным паром, мчит его на передовую.
Не с корабля на бал, а с колхозного поля да сразу на поле битвы, в самую, что ни на есть, мясорубку попал не нюхавший еще пороха новобранец. Их маршевую роту сразу же после выгрузки на каком-то разбомбленном полустанке бросили под Харьков. Там шли ожесточенные бои, тогда немцы пытались «отыграться» за поражение на Курской Дуге. Наши овладели Харьковом, но немцы, сгруппировав танковые армады, выбили их из города, и пришлось штурмовать его повторно – на этот раз не только очистили Харьков от немчуры, но и прогнали их далеко от города.
Воевать пришлось Александру Степановичу на 1-м Украинском фронте в составе 120-го особого заградительного отряда, входящего в 33-й стрелковый корпус 5-й армии.
– На войне, – вспоминает старый солдат, – главное – моральный дух, ну и то, как вооружен боец, как он одет, обут и накормлен. Еще одна очень важная составляющая – это дисциплина и порядок. Там, где паника, там хаос, а это уже предпосылка к поражению. Для того, чтобы не допустить хаоса и дезорганизации и вытекающего отсюда самовольного оставления бойцами поля боя и создавались после исторического приказа Сталина «Ни шагу назад!» заградительные отряды.
Недобросовестные писаки, которые сами не были на войне, в погоне за дутой сенсацией понапридумывали про заградотряды неизвестно что. Между прочим, наш 120-й ставили на самые опасные участки линии фронта, и если мы видели бегущих от немцев красноармейцев, то мы стреляли поверх их голов и клали их на землю. Но ни разу по своим не стреляли. А было и так, что отряду приходилось принимать на себя основной удар гитлеровцев. В общем, на войне – как на войне.
Огненные версты Александра Доронина, где «пехом», где по-пластунски, пролегли через Украину, Молдавию, Румынию и Польшу. Всякое ему пришлось перевидать на этом страшном пути: и героизм, и жертвенность, и откровенную трусость. Но он никого не осуждает и никого при этом не восхваляет, лишь замечает: «Все мы люди, а не ангелы».
Вера в Бога в то время, мягко говоря, не приветствовалась, и об этом бойцы предпочитали не распространяться. Крестик свой медный, данный ему матерью на прощанье, он пронес через всю войну в часовом кармашке галифе рядом со смертным медальоном. Мать его была женщиной верующей, и все время, пока он был на фронте, она молилась за него. «Может, через ее молитвы да крестик и жив остался», – вспоминает ветеран.
Для старшего сержанта, командира отделения Доронина, война закончилась в канун Нового 1945 года. В полях за Вислой, недалеко от старинного польского города Кракова он был тяжело ранен и контужен. Это случилось при выполнении специального задания командира корпуса генерал-лейтенанта Лебеденко. Налетели немецкие «Юнкерсы», и земля смешалась с небом, но Доронин успел выполнить задание комкора – рассредоточить отставшие тылы по лесистым местам и оврагам, чем спас от уничтожения десятки, а может быть, сотни бойцов, коней, полевые кухни и боеприпасы.
Чудом оставшийся живым, Доронин семь месяцев провалялся по госпиталям и День Победы встретил в госпитале под Камышином. Домой вернулся в 1946 году, женился, работал на хлебокомбинате, в участковой больнице, занимался общественной работой в Совете ветеранов, выступая перед молодежью с правдой о войне.
Петр Смирнов
