Она родилась в один год с Победой – в 1945-м. И жизнь нашей героини, и жизни ее родителей – несмотря на множество скорбей и испытаний – свидетельствуют о торжестве веры и молитвы. Недавно мы разговорились про День Победы – и Мария Алексеевна Игнатьева, прихожанка Духосошественского храма Ульяновска, поделилась, что и в ее семье, и в семье мужа воевали многие.
И всегда в этот памятный день – пока были живы родители – собирались за столом и плакали. Многие детали этих живых военных рассказов со временем уже стерлись из памяти – но, как зарубка на сердце, осталось главное: отец и мать, дяди с обеих сторон выжили на войне благодаря усердной молитве матерей.
– Мой отец, Алексей Петрович Якушев, родился в феврале 1917 года в Татарстане, в селе Новые Мертли, – рассказывает Мария Алексеевна. – Семья была небогатая, но скотину держали, не голодали. Когда папу призвали служить в армию, он попал на Тихоокеанский флот на Чукотке. Срок службы заканчивался и ему пора было возвращаться домой, но 22 июня 1941 года грянула Великая Отечественная война. Папа вспоминал: когда они подплывали на своих кораблях, и, закусив ленты с фуражек, двигались в атаку, то немцы, завидев их, бросали оружие и убегали с криками: «Черная смерть идет!» Возвращаясь с боевых заданий, они с товарищами всегда пели песню «Прощай, любимый город».
В районе Курской дуги отец воевал в составе 32-й части. Когда находились в окружении, он смог прорваться на машине, руля лишь одной здоровой рукой. Вывез семью командира дивизии, раненых, бесстрашно прорываясь через бомбежку. Из эшелона машин осталась лишь его.
Было и такое, что бойцов отправляли «брать языка». Папа прыгнул в яму – его схватил здоровенный немец, перевернул на спину в два счета, занес штык. Буквально в секунде от смерти его спас друг – бросился на врага и отвел руку с оружием.
Бабушка, пока папа был на войне, никогда не ложилась ни спать, ни прилечь на постель – об этом мне потом рассказывали тетки. Они ее жалели: «Мам, полежи». А она строго, а то и кулаком пригрозит: «Ох, нет у вас детей, вы не понимаете! Смотрите в окно – снег, дождик, холодно, а мои дети в окопах! Живы ли? Мертвы? Как я могу лежать?» Молилась бабушка постоянно: и днем, и ночью. Дремала лишь изредка, прислонясь к печке-голландке.
Комиссовали папу по ранению, после лечения в госпитале в ноябре 1943 года. За время службы в армии и годы войны его не было дома девять лет.
Отец вернулся и они с мамой поженились. После свадьбы переехали в Буинск. Первым жильем молодой семьи стала землянка. В 1945-м появилась на свет я. Родилась очень слабой – времена голодные были – весила всего 1 килограмм 400 грамм. Мама собирала и варила оставшиеся на поле капустные листы – этим и питалась. Вместо молока из груди у нее шла синяя вода. Мама рассказывала, что когда я плакала от голода, она в обнимку со мной тоже рыдала. Родители долго боялись меня купать, чтобы не повредить руки-ноги. Маме многие говорили, что я не жилец. Она очень сильно переживала за меня, до самого моего замужества, и много молилась.
Однажды я чудом осталась жива. Чтобы утеплить жилище, мама с папой часто ходили за мхом. И как-то раз оставили меня дома одну, еще маленькую совсем, приготовив на печке еду. Мама пришла – я ей на печку показываю: «Ам-ам-ам, маха», «мама, маха». Она не поняла, о чем я. А через несколько дней увидела – из-под печки огромные крысы прыгают за едой. Вот что за «маха»! А не было бы еды на печке – крысы и меня могли запросто съесть.
Мама, Анна Давыдовна, в девичестве Коновалова, до замужества тоже успела на фронте побывать: служила в Подмосковье – варила еду солдатам. Иногда огонь от снарядов был такой яркий, что всю ночь было светло. И при этом свете они с подругой молились, читали 90-й псалом. Вернулась домой контуженная – с палочкой, хромала. Потом отошла потихоньку. Ее старший брат во время войны попал в плен к немцам – обычно всех на тяжелые работы отправляли, а он сидел в теплой казарме – шил шапки для офицеров. Такой искусный был мастер. Перед освобождением лагеря (русские были уже близко) немцы начали пленных отправлять «в печки». Дядина казарма была последняя из ведомых на смерть. Их уже выстроили – и в этот момент русские танки пробили забор, наши солдаты их освободили за шаг до гибели. Чудо!
Второй брат был очень высокий – под два метра. И всегда в атаку бежал первым, чтобы не видеть, как солдаты падают – от страха ли, от ранений ли. Он тоже был в плену. Вспоминал, что две немки подсказывали им, какую пищу нельзя есть из той, что дают – ночью тайно кормили пленников, спрятав еду в отходах.
Когда бои шли на территории Украины, он упал в овраг при одном из обстрелов. Женщина из ближайшей деревни заметила, что он живой, увела к себе домой, спрятала, перебинтовала. Немцы увидели, что недостает убитых в овраге (запомнили число бойцов, видимо), и пошли по домам искать «недостачу». Дядю эта женщина представила своим мужем, даже паспорт показала немцам на фамилию Веселин. И ведь оказался даже внешне похож дядя на ее мужа! Так и остался он после войны Веселиным. Полюбил спасшую его женщину, но мать не разрешила ему вернуться к ней. 94 года прожил, до конца жизни помнил свою спасительницу.
Мои родители несколько раз за жизнь меняли место жительства: из Буинска переехали на заработки в Бурятию, где занимались скотоводством и земледелием. Туда уехали с тремя детьми, а вернулись в Буинский район через несколько лет уже с четырьмя. Построили дом на станции Бурундуки. Потом в Ульяновск переехали.
Всего у родителей нас пятеро. Последнего мама родила, когда я уже вышла замуж.
Через 25 лет после войны папе присвоили звание героя Советского Союза. Но он никогда особо не придавал этому значения. Одно время всем ветеранам раздавали сухой паек – продовольственные наборы. Он не брал. Мы его спрашивали: «Пап, ты чего не берешь?» А он отвечал: «У меня кусок хлеба есть, больше не возьму».
Мама умерла в 63 года. После ее смерти папа женился еще раз, и до последнего не мог жить без дела – занимался пчелами. Он прожил 96 лет и похоронен на военной аллее Ишеевского кладбища.
Вера в Бога помогает всегда, только надо верить. И в моей семейной жизни я часто в этом убеждалась.
У нас с мужем Валерием двое сыновей – Дмитрий и Игорь. Когда старший сын женился, мы с мужем ему оставили квартиру, а самим-то где жить? Дом надо бы строить. А на дворе 90-е. Валере тогда сказали на работе: «В это время только умалишенные за стройку берутся». А мама мне: «Будет у вас дом, не переживай. И стройте такой дом, чтобы вы были рады». Взяли ссуду, купили разрушенный домик. Его снесли, и начали строить новый. А занятые деньги смогли выплатить всего за год! Хотя должны были платить вплоть до 2017 года. Вот какую силу имеет материнское благословение и молитва…
Прошло несколько лет, иду я как-то на работу – вижу несколько пожарных машин друг за другом едут с мигалками. Про себя подумала: «Батюшки, кто-то горит! Господи, помоги им! Божия Матерь, спаси и сохрани, чтобы все было хорошо!» Пришла вечером домой, вышла в огород – а в глаза солнце слепит, ничего не видно. Пошла к туалету – смотрю, а его нет, сгорел. Голову поднимаю – весь соседский дом сгорел! Тогда и поняла, к кому с утра пожарные ехали. Господь миловал нас.
С мужем мы прожили 56 лет, он умер несколько лет назад на осеннюю Казанскую. Заболел резко, вызвали скорую – его увезли в больницу и сделали операцию. Стал идти на поправку, дома хорошо себя чувствовал, но потом состояние резко ухудшилось. Опять увезли. Врач предложил вторую операцию, но предупредил: сердце может не выдержать. Муж согласился. Накануне исповедовался и причастился. Какой он был радостный и умиротворенный! Я такой улыбки у него никогда не видела! Валерий ведь только на пенсии начал в Бога верить. Я помню, как поехала в Дивеево, осталась на две недели – очень за него просила батюшку Серафима. За его усопших родных заказывала панихиды, мысленно прося и их ходатайствовать за моего Валерия.
За все я благодарна Господу Богу, на все Его святая воля. Стараюсь и я молиться за своих детей. Встаю каждое утро, перекрещусь, говорю: «Господи, прости меня за все мои грехи! Помоги моим детям, чтобы жили дружно, мирно, в душевном спокойствии».
Записала Ксения Манякова
